совершенно здраво и беспристрастно судить о своем состоянии и
прогнозе своей болезни, так и в полной независимости и свободе
принятия решения уйти из жизни («для себя... сам», как сказано у
Г. Литвиновой), ибо нет никакой гарантии, что такая идея не яв/
ляется «наведенной» — либо особо неблагоприятными обстоя/
тельствами, либо прямым внушением и даже принуждением со
стороны лиц, заинтересованных именно в таком способе разреше/
ния ситуации.
«Если больной, долгие годы прикованный к постели, испы/
тывающий жесточайшие страдания постоянно призывает смерть,
которая избавит его от мучений — не верьте ему, это не есть его
действительное желание, — пишет И. Кант, — Разум, правда, под/
сказывает ему это, но инстинкт против этого восстает. Если он и
взывает к смерти — избавительнице от страданий..., то вместе с
тем он всегда требует еще некоторой отсрочки и постоянно нахо/
дит повод для того, чтобы отодвинуть окончательный приговор.
Принятое в диком смятении чувств решение самоубийцы поло/
жить конец своей жизни не противоречит сказанному: это — дей/
ствие аффекта, граничащего с безумием экзальтации» (15).
Кстати, ни Иов, имя которого вообще стало синонимом бе/
зумно страдающего человека, ни Константин Левин не требуют
смерти, хотя испытывают жесточайшие муки.
Идея эвтаназии чаще всего возникает не из императива люб/
ви к ближнему, а наоборот, из чрезмерно развитого индивидуализ/
ма окружающих, здоровых лиц, из абстрактного ужаса их «я» перед
страданием как таковым, из чрезмерной любви их к собственному
«я», которому всегда больно видеть страдания другого, тем более
близкого ему существа. Там, где рекомендуется эвтаназия по отно/
шению к родственнику, нет чистоты намерений, лишенных зад/
ней мысли, ибо люди, требующие ее, «сознательно или бессозна/
тельно могут идти на действия, которые они не применили бы к
себе, находясь в таком же состоянии» (35). В романе Роже Марти/
на дю Гара «Семья Тибо», один из ее главных героев Антуан Тибо
предпринимает отчаянные усилия, чтобы излечиться от заболева/
ния, по поводу которого он с братом много лет назад заставил от/
ца принять смертельную дозу морфия.
При обосновании права на эвтаназию делается ложная по/
сылка: одна дилемма («либо жизнь — либо смерть») подменяется
другой («либо жизнь — либо страдание»). Тем самым категория
жизни, совместимая в иерархии человеческих ценностей только со
смертью, сопоставляется с принципиально иной качественной ка/
тегорией, более низкой — со страданием. В результате делается
вывод, что страдание несовместимо с жизнью, затем формула «ли/
381
Курс лекций по паллиативной помощи онкологическим больным. Том I
