№
1. 2016 г.
Журнал «Паллиативная медицина и реабилитация»
50
мелочи; возникает чувство освобождения — не дела-
ется то, чего не хочется делать, т.е. теряют силу дол-
женствования («обязан», «необходимо» и т.п.); уси-
ливается сиюминутное ощущение жизни и обостря-
ется значимость элементарных жизненных событий;
отношения с людьми становятся более глубокими и
любящими; уменьшается страх быть отвергнутым,
нелюбимым, возрастает желание рисковать и умень-
шается страх ненужности.
В диалоге с умирающими и их родственниками
важно понимать, что человек имеет право знать
правду о своем положении, никому не позволено
узурпировать, отнимать его право, однако «право
знать» не тождественно «обязанности знать», а
«реальность» положения – относительна: каждый
оценивает ее в меру понимания и профессиональных
канонов, за которыми стоит общая и профессио-
нальная статистика, а также обыденные и професси-
ональные клише. Как показывает опыт «чудесных
исцелений», клише и статистика не важнее индиви-
дуальности человека, его намерений быть здоровым
и жить, а также того, что называют «Божий промы-
сел»: болезни и старение отступают перед лицом
жизнеутверждения – глубоких, трансформирующих
бытие человека и его близких веры, надежды и
любви. Важно также, что право знать не равно выбо-
ру – знать. Свобода пациента будет реальной только
при ориентации на его желание обладать тем или
иным знанием, точнее, тем или иным видением.
Тяжелобольной и стареющий человек может просто
не желать знать что-либо конкретное о приближаю-
щейся смерти, окружающие обязаны уважать его
выбор, поскольку нередко знание того, что скоро
наступит смерть, не только не облегчает состояния
больного, но приводит его в состояние отчаяния и
уныния. Сами фразы врачей о том, что «поделать
ничего нельзя», «болезнь неизлечима», несут этот
заряд. Помимо прочего, эти фразы страдают важным
недостатком: неполнотой. Поэтому претендуя на
«реальность», врач должен уточнять: кем и в каких
условиях именно – «болезнь неизлечима». Иногда
врач добавляет совет «надеяться на чудо», мудрые
врачи нередко отправляют пациента по конкретному
адресу «чудес». Клиент или пациент нуждается и
имеет право на ясные объяснения по поводу диагно-
за и его выводов; курса предлагаемого лечения и его
желаемого результата, а также эффекта по активиза-
ции жизнедеятельности; возможности выбора друго-
го способа лечения и возможных результатов; типич-
ных симптомов и мер по борьбе с ними. Пациент
имеет и право отказаться от помощи и лечения,
ошибаться в выборе способа лечения или вообще –
отрицать болезнь, право на конфиденциальность и
выбор места смерти, право определения степени
вмешательства [6; 8; 12]. Иногда требования правды
пациентом носят формальный или маскирующий
характер: он не желает получить точный ответ,
поскольку тот лишит его надежды и смысла – его
поиска [21, с. 214].
Очень часто люди умирают и стареют в одиноче-
стве. Однако это не оправдывает защитное отгора-
живание от них [21, с. 216]. Страхи смерти и боль,
страх старения и ненужности становятся сильнее,
если оставить человека одного, и, напротив, утихают
в любящем присутствии. К умирающему или просто
старому человеку нельзя относиться как к уже умер-
шему и «несущественному», несуществующему. Его
надо навещать и общаться с ним – не только ради
него, но и ради себя: даже по мотивам профилакти-
ки «угрызений совести». Важно внимательно выслу-
шивать жалобы умирающего и заботливо удовлетво-
рять его потребности. Важно понимать, что пре-
дсмертный «бред» и повторяющиеся рассказы –
наполнены смыслом. Не все смыслы можно понять,
но попытаться понять, побыв рядом, – возможно.
Усилия окружающих людей должны быть направле-
ны на благо душе и духу, а не только телу умирающе-
го или стареющего человека: нужно избегать поверх-
ностного оптимизма, который вызывает подозри-
тельность и недоверие, а также «объективного» пес-
симизма, уничтожающего надежду. Обычно преста-
релые и умирающие люди предпочитают больше
говорить, чем выслушивать, им есть что сказать:
пребывание рядом с человеком в молчании или
«угу»-терапия необходимы и ему и окружающим,
служат школой отношений. Не следует также трак-
товать престарелого и/или умирающего человека,
только как объект забот и сочувствия и решать, что
лучше для него, вне контакта с ним. Чрезмерное
принятие на себя ответственности уменьшает само-
стоятельность пациента, и в некоторых случаях,
защита со стороны близких старого или умирающего
человека рассматривается им как «сигнал»: разреше-
ние или пожелание умереть, переложив заботы
жизни на плечи более молодых и здоровых, более
сильных. Поэтому необходимо выслушать человека,
позволить ему участвовать в принятии решений о
лечении, посетителях и т.п., самому защищать свои
интересы и поступки, вмешиваясь только при край-
ней необходимости: ни «спаситель», ни «посредник»
старому и умирающему человеку не нужны, если
они включают его и в противостояние с собой.
Самое большее, что может дать специалист и близ-
кий, – пребывание с умирающим или старым чело-
веком. Оно требует человеческой отзывчивости и
уважения, которые человек учится проявлять.
Психологам, врачам, иным специалистам нужно
признаваться в своих сомнениях, чувстве вины и
ущемленном неспособностью помочь больше, чем
позволяют возможности профессии и личности,
«нарциссизме», в страхах и иллюзиях собственной
смерти.
Кроме того, персоналу, работающему со старыми
и/или умирающими людьми и их близкими, необхо-
